ПРО ПОИСК
Как вы оцениваете рынок поискового маркетинга в России? В 2010 году вы говорили, что где-то 10% принадлежат «Ашманов и партнеры». Как сейчас обстоят дела?
Это была усредненная оценка. Я до сих пор не знаю ни размера рынка, ни нашего относительного него размера. Как это узнать, если никто ничего не публикует, никто не раскрывает своих финансовых показателей?
Есть несколько компаний, выручка которых около миллиарда рублей или чуть меньше. Это «Ашманов и партнеры», Кокос Group, Ingate и, может быть, Demis Group. Есть несколько компаний на 150-200 миллионов годового оборота. Остальные компании сильно меньше.
Но сколько их, грубо говоря, насколько длинный и тяжелый этот хвост мелких агентств, мы не знаем.
Немецкий издательский дом Hubert Burda Media инвестировал около 14 млн. долларов во вьетнамскую поисковую систему Coc Coc, созданную Виктором Лавренко. , coccoc.com — самый популярный сайт во Вьетнаме. Как им это удалось? Вы же приблизительно одновременно с ними запустили поиск Wada.vn во Вьетнаме?
Лавренко запустил поиск во Вьетнаме чуть раньше нас. Он переехал в Ханой сам и перевез всю команду программистов. Насколько я знаю, всего около 200 человек работало там какое-то время назад. Но это не столь важно. Главное, что надо понимать — Лавренко не занимается поисковиком. Года полтора или два тому назад, они сменили позиционирование и сконцентрировались на браузере. Браузер у них популярный, подробно объяснять про его популярность не хочется, там есть своя история. Вот трафик этого браузера они слегка наливают на свой поисковик.
То, что Coc Coc в определенный момент сменил позиционирование, легко объяснимо. Работа над поисковой системой — это долгий проект, долгий бизнес, длинные деньги и так далее. Постоянно требуются новые инвестиции. К примеру, Яндекс стал нормально зарабатывать и как-то вышел на окупаемость через 6–7 лет после старта, у Google такая же история.
Как говорит один наш партнер, поисковик — это ферма по переводу серверов на компост. Тут очень важно начать зарабатывать раньше, чем кончатся деньги на железо.
Лавренко этот процесс немного не выдержал. И переключился на браузер, который столько железа и денег не требует. Мы тоже в Wada.vn мучаемся, постоянно открываем новые раунды, втягиваем деньги. Я лично, например, был в Ваде сначала поставщиком технологий. Но в какой-то момент тоже начал вкладывать свои деньги, и теперь являюсь еще и финансовым инвестором.
А как обстоят дела в Wada.vn с аудиторией?
Хвалиться нечем, аудитория небольшая. Мы набрали довольно хорошие показатели полтора года назад, а потом они стали резко снижаться. Начали разбираться и поняли, что виноват местный менеджмент Wada.vn, и то, что мы на него полностью положились (а не жили в стране 24*7*365, как Лавренко). Как только мы поставили энергичное руководство, все показатели стали ощутимо исправляться: аудитория, глубина просмотров и количество запросов выросли. Сегодня в Wada.vn ситуация уже неплохая, но хвастаться все еще нечем. Мы действительно совершили большую ошибку с менеджерами.
Возвращаясь непосредственно к поисковику, сейчас мы заняты тем, что делаем вьетнамский аналог Яндекс.Маркета и интенсивно развиваем мобильное направление.
АШМАНОВ И ПАРТНЕРЫ
В одном из своих выступлений вы в ИТ-компаниях, почему это неизбежно. Как вы преодолели кризис в «Ашманов и партнеры»?
В моей компании кризис начался не так давно. Сейчас у нас переходный период. Мы в процессе преодоления: наняли новый менеджмент, перестраиваем бизнес-процессы, продуктовую линейку. Мы знаем, что это явление не уникальное, что так и должно быть, поэтому особенно не переживаем.
Вы назвали свою компанию «Ашманов и партнеры» и это отлично работает на PR. К примеру, если вы написали хорошую книгу, выигрывает компания. Если компания выпустила полезный сервис, ваше имя снова на слуху. Но с другой стороны, вы можете публично высказать свое мнение или гражданскую позицию, и это тоже отразится на восприятии компании в целом. Как вы это решаете?
Никак не решаем. До сих пор это нам не мешало. Не было такого, чтобы клиенты говорили: «Этот Ашманов за Путина, не будем с ним работать». Или мне это не известно. Единственный был пример, когда украинское подразделение «ушло» от нас, но это тоже было более-менее мирно. Я не потерял там долю, мы продолжаем сотрудничать и до сих пор передаем им клиентов, если к нам обращаются украинские заказчики.
Когда Саша Ольшанский (президент холдинга Internet Invest Group и «Ольшанский и партнеры Украина» — прим. ред.) написал, что начались проблемы с клиентами и надо ребрендиться, я сам предложил ему назваться «Ольшанский и партнеры».
В общем, в России пока особых проблем не было. Можно было бы предположить, что, раз мы такие «державники», это могло бы помочь нам в получении госзаказов. Но нет. У нас нет большой доли госзаказов в портфеле. Мы не очень умеем и не очень любим работать с государством, это очень длинные и тяжелые деньги. Так что это нам и не помогает.
Как вы считаете, компания должна разделять взгляды и ценности лидера?
Политические взгляды и ценности — это разные вещи. У нас в компании ни от кого не требуют определенных политических взглядов. А вот ценности — другое дело. Любить работу, любить ум-разум, быть порядочным, особенно «не заедаться» по поводу авралов, ставить интересы клиентов и компании выше своих дел — это важно. К примеру, у нас есть правило, что, если компания испытывает финансовые трудности, топ-менеджмент получает зарплату в последнюю очередь.
Правда, у нас бывали случаи даже не политического несоответствия, а поведенческого. Мы наняли человека в PR, а он оказался бешеным либеральным блогером, который очень много писал в Сети и напрямую транслировал в блог все, что происходило в компании. А это противоречит общей политике согласованного публичного поведения, особенно для пиарщиков. Мы сначала пытались его как-то усовестить, заткнуть фонтан, но не получилось — пришлось с ним расстаться. Но специально при найме мы никого не спрашиваем, за белых он или за красных, какой веры или ориентации.
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ
С 2012 года все только и говорят, что о вмешательстве государства в интернет. Как вы считаете, какой самый важный закон был принят или только обсуждается?
По-моему, все нужные законы уже приняты. Есть закон № 139 о фильтрации (ФЗ РФ от 28 июля 2012 года «О внесении изменений в Федеральный закон „О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию“ и отдельные законодательные акты Российской Федерации» — прим. ред). Закон о печати, о связи, об экстремизме и другие нормы, которые распространяются на все сферы жизни. По факту все они должны влиять и на интернет.
Интернет не может быть американским Додж-Сити — городом, где все могут проводить дни напролет в салунах и безнаказанно стрелять друг в друга. Рано или поздно государство наймет свободных охотников, которые переловят всех бандитов.
Я хочу сказать, в общем, что все правовые нормы должны действовать равномерно во всех сферах жизни и никаких новых законов не нужно. Например, закон о запрете пропаганды наркотиков у нас и так есть, просто он должен действовать и в Сети тоже. И в этом смысле интернет дожмут.
В 2013 году в интервью с Александром Плющевым , что пиратство — двигатель торговли. Поменялось ли ваше мнение сегодня?
Нет, я своего мнения не изменил. Пиратство как пиво по утрам: не только вредно, но и полезно. И я не хотел бы, чтобы Рунет «дожали» с точки зрения копирайта. Я «копирастов» не очень люблю, мне это кажется жлобством. Считаю, что пока автор прямо не заявил о своем желании, чтобы его права соблюдались, должны быть сняты все ограничения по использованию его материалов в интернете. К сожалению, у нас обратный процесс: по умолчанию пользователь ничего не может, так как авторские права в интернете не требуют никакого специального свидетельства или фиксации и закон в этом случае на стороне правообладателя.
В интервью Олегу Тинькову в 2007 году вы сказали, что в борьбе между Google и Майкрософт, поставили бы на последнего. Сейчас все говорят о противостоянии Яндекса и Google. На кого бы вы поставили на этот раз?
Дело в том, что они же не в вакууме борются. Google довольно сильно испортил отношения с нашим государством, и ему не дадут подвинуть Яндекс в любом случае, как когда-то не дали купить «Бегун».
В определенный момент Google почувствовал силу, развил так называемый «джиар» в РФ, начал вести себя в России довольно нагло и не хотел даже немного уступить. Например, очень долго у них в подсказках — даже не в результатах поиска — на запрос «купить нар» появлялось «купить наркотики в Москве», «купить наркотики в Новосибирске». В подсказках! Уже после того, как все это заметили, такая ситуация продлилась еще около полутора лет. На все запросы в Google каждый раз отвечали, что не могут ничего сделать, так как это пользователям интересно и вообще такого рода изменения технически очень сложно осуществить. Хотя это все ложь. Попадание «плохих слов» в подсказки фиксируется путем написания небольшого кода за полчаса. Подобным поведением они испортили отношения с нашими чиновниками, и им, конечно, не дадут захватить российский рынок. Ну и санкции тоже им добра не принесут.
ИНТЕЛЛЕКТ АКАДЕМИЧЕСКИЙ И ИСКУССТВЕННЫЙ
Как вы думаете, голосовой поиск Google станет популярным?
Есть технологии, которые всем кажутся очевидными и полезными, а на самом деле они не нужны. Простой пример: во всех фантастических романах и фильмах, которые снимались в 60-70-х годах, есть видеофон. В реальности, несмотря на то, что видеофон по сути — это Skype, у него оказалось очень узкое применение: совещания, общение с удаленными родственниками. А повседневное использование, да еще на дому в виде экранов на кухне, в спальне и кабинете, оказалось ненужным. Фантасты, которые придумывали видеофон, не задумались о том, что на самом деле он в быту очень неудобен.
Та же самая история с помощниками типа Siri. В реальности человеку не нужно устройство, которое позволяет общаться голосом с телефоном. Во-первых, кнопками удобнее, во-вторых, кричать в экран само по себе бессмысленное действие.
Это дополнительный уровень сложности, а не помощь. Есть некоторое количество применений в отдельном аудиоканале, которые в основном связаны с занятыми руками, например, в машине. Но опять же повседневного ежесекундного использования не получилось.
Кроме того, надо понимать, что распознавание речи пока еще нерешенная задача. Вы можете заметить, что Google это делает специфическим образом. Он решает эту задачу не за счет распознавания речи, а за счет базы «мозгов» — за счет доступа к большому массиву готовых человеческих текстов, из которых пытается подобрать нужный вариант. Та же история с его «Переводчиком». Там, где есть образцы параллельных текстов, он переводит почти гладко, но стоит уйти в сторону — все разваливается. В такой ситуации порог качества, при котором системой будут пользоваться, может быть просто не достигнут.
У всех систем распознавания, будь то проверка правописания, поиск, антивирус или голос, есть порог использования. Условно говоря, если этот порог меньше 95-98% , использовать систему нельзя, потому что она только раздражает и отнимает время. Есть предположение, что голосовой поиск Google еще не достиг нужного порога.
Насколько сегодня популярен интернет вещей?
Я пока определение интернета вещей для себя не выработал. Возможно, под этим подразумевается, что бытовые устройства будут соединены с интернетом и получат некие встроенные «мозги».
На самом деле, я совершенно уверен, что голосовой интерфейс будет не в мобильнике, а в стиральной машине. Потому что уже сейчас есть платежные автоматы, которые пытаются с вами разговаривать на улице, есть стиральные машины, которые голосом комментируют свои действия. В конце концов все меню в устройствах будут заменены голосовым интерфейсом. Это нетрудно, мы будем делать это в «Наносемантике» (компания, специализирующаяся на технологиях искусственного интеллекта, в частности, прикладной лингвистике и интернет-технологиях — прим. ред.). И уже кое-что делаем. Для человека голосовой интерфейс гораздо удобнее кнопок. Большинство людей инструкций не читают — поэтому нужен узко ориентированный инф (интернет-робот, управляющий искусственным интеллектом — прим. ред.), который будет «сидеть» в стиральной машине и знать ответы на все вопросы о стирке. Голос в технике будет, но это будет нишевое применение.
Помимо этого мы в «Наносемантике» в рамках проекта «Лекси» делаем виртуальных собеседников. Но это не для помощи, а для общения. Так что в виртуального собеседника-дворецкого я верю, а вот в голосовое управление мобильным устройством не верю.
Когда роботы нас поработят?
Мне кажется, никогда. Что такое искусственный интеллект? С точки зрения разработчика, это набор методов оптимизации, машинного обучения и так далее, которое позволяет имитировать какую-то человеческую функцию. И все. Как правило, она имитируется совершенно не так, как это делает человек. Но это логично: автомобиль не на ногах бегает, и вертолет — это не стрекоза. Все делается по-другому, иногда эффективнее, чем в природе, иногда нет.
Так вот, какое-то количество методов, имитирующих человеческую деятельность, уже реализовано, а есть и такие, которые мы пока видим только в фантастических фильмах. Реализованные сразу теряют романтику. Например, проверка правописания. 50 лет назад этим могли заниматься только высокообразованные люди, а сейчас это делает Word. Или алгоритм т9, подбирающий слова. Это очень сложный механизм искусственного интеллекта. Но сейчас, когда он работает, никто не задумывается об этом. И под искусственным интеллектом публика понимает то, что Спилберг показал: робот бегает, любит, обижается, плачет. Чушь такая.
В реальности же есть много задач искусственного интеллекта, которые пока не решены. Это хорошее распознавание речи, настоящий машинный перевод, распознавание трехмерных сцен, распознавание лиц и т. д.
Постепенно эти методы реализуются. Но такого, что робот сам себя осознает, не будет. Да, рано или поздно они смогут это безукоризненно имитировать, но в основе все равно будут математические методы, ничего общего с сознанием не имеющие. Как с игрой в шахматы — выигрывать выигрывает, но ничего похожего на мозг шахматиста там внутри нет. Бояться не нужно, но когда терминатор наведет на вас свое оружие, чтобы его остановить, нужно будет знать секретное слово, которое мы в него зашьем. Так что обращайтесь.
Есть ли сегодня в России интерес к робототехнике?
Ситуация такая. Есть понятие «психологического торнадо», которое ввел Джеффри А. Мур, автор книг «Перепрыгивая пропасть» и «».
Возникает новая большая вещь. Сначала это были персональный компьютер и программное обеспечение, потом интернет, мобильники, затем социальные сети...Следующая большая вещь — это робототехника.
Торнадо начнется года через три-четыре, я думаю. В робототехнике настанет время больших денег, огромных аудиторий, гигантских историй успеха.
Сейчас мы наблюдаем ситуацию, которая была до изобретения Фордом автомобиля. Разнообразных автомобилей было много, их делали по всей планете, но никто не придумал, как должен выглядеть массовый автомобиль. А потом кто-то (Генри Форд) придумал способ использования автомобиля, сказал, что у него должно быть 4 колеса, 2 двери, крыша, и, к примеру, руль, а не рычаг. Сегодня автомобиль такой, потому что Форд придумал его, это один из возможных вариантов, который он навязал своим конвейером.
Способ использования домашних роботов еще не придуман. Их нельзя выпускать массово, потому что непонятно, что именно производить. Кто-то должен придумать, навязать способ использования домашнего робота: должен он быть антропоморфный или нет, должен помогать по хозяйству или нет. Например, с моей точки зрения, робот-помощник по хозяйству не нужен. Дешевле сделать робота удаленного присутствия и нанять человека, который на расстоянии будет им управлять.
Вы хотели бы стать таким «навязывателем»?
Я не настолько самоуверен. Мы делаем, что можем.
Вы давно занимаетесь работой над искусственным интеллектом. Сразу после университета работали в Вычислительном центре АН СССР в отделе искусственного интеллекта. Вы закончили мехмат МГУ. Мало того, ваши родители выпускники этого факультета. Продолжилась ли традиция поступать на механико-математический факультет в вашей большой семье? Где учатся ваши дети?
У меня и бабушка окончила мехмат. Четыре поколения уже. Сын тоже окончил мехмат, программист, занимается роботами. Старшая дочка учится в художественном вузе. Она рисует с детства. У нас есть ген рисования в семье, я и сам учился в художественной школе, хотел поступать в «Строгановку». Средняя дочка тоже лепит и рисует. Младшие — в детском саду, они маленькие еще.
Наверное, вам было нетрудно определиться с будущей профессией. Обычно, когда тебе 17-20 лет, тяжело выбрать для себя верный курс, который поможет в будущем найти интересную, востребованную профессию и добиться успеха. Что посоветуете молодежи, куда пойти учиться?
Я считаю, нужно идти на мехмат тем, у кого есть к этому способности и тяга. Но это для мальчиков. Хотя в принципе, так как для многих девушек одна из основных целей в вузе — выйти замуж, то им тоже надо туда. Самые лучшие и перспективные ребята там, а красивых девушек на мехмате не хватает.
Теги:
